«Германизация польских детей во время Второй мировой войны».
Использованная в докладе фраза «польские дети» относится к всем несовершеннолетним гражданам Польши, без учета национальности.
«Детство, которое должно быть радостным миром без вреда, жизнью с чувством безопасности,
перестало существовать.
Я видел, что мир, в котором я живу, - это не мир порядка и последовательности. Все развалилось. Я видел, что мои родители жили в постоянном напряжении, вызванном подготовкой к последней инстанции. Я наблюдал глазами ребенка, что война со всей беспощадностью раскрыла своё зло. Я его много видел и понимал, что в драматических условиях оно быстро растет. Это страшное зло останется в моих глазах
до конца моей жизни.»
фрагмент воспоминаний человека, который будучи ребенком, долго вместе с родителями прятался от нацыстов но в конечном итоге попал вместе с ними в Аушвиц.
О второй мировой войне сказано уже много. Много было исследований и много было написанных книг. Много документов находится в разных архивах на территории всего мира. Но одна из самых ужасающих а при этом все таки мало изученных страниц второй мировой войны это история детей, хотя мы понимаем что их жизнь была очень тяжелой и очень страшной.
Но точка зрения самих детей, их переживания, страдания, все что они видели, все что они чувствовали - это всё ещё не до конца проработанная тема. Эта выставка рассказывает историю второй мировой войны глазами детей, рассказывает их личные истории, их личные страшные иногда судьбы, трагедии семей и то как они старались справиться с этой ситуацией.
В 1946-м году Польское Министерство образования провело конкурс в котором ученики начальных школ могли написать или нарисовать свои переживания и свои воспоминания, которые связанные были со второй мировой войной. Архив новых записей в Варшаве хранит это уникальное свидетельство под названием «Война и оккупация глазами ребенка» - собрание рисунков детей младшего школьного возраста, представляющих немыслимые последствия войны и долгих лет оккупации Польши.
Нам надо осознать, что эти дети с второго по шестой класс, практически все своё детство прожили в этот страшный перевод. Это очень страшно - смотря на наших детей сегодня – даже подумать что в 1946-м году восьмилетний ребёнок рисовал как немцы убивают людей потому, что он это видел и он это пережил - это страшно подумать вот как глубоко в этого маленького человечка впитались эти ужасные воспоминания. У этих детей не было детства. Вся их жизнь это был страх, это была боль, это были переживания и слёзы.
Конечно что были у этих детей тоже светлые моменты, хорошие моменты - они были окружены любовью, заботой… Но всю эту страшную среду в которой они должны были выживать эти моменты освещали не надолго.
Я глубоко уверена что этот конкурс помог этим детям справиться. Они могли нарисовать и описать то, о чем в после военное время дома никто не говорил. Расстрелы, концлагеря, военная реальность - это были темы на которые просто дома никто не говарил. Каждый кого-то потерял, в каждой семье была какая-то страшная история и маленькие дети, в которых это все накопилось не могли дома об этом рассказать. С точки зрения психологии ребёнка такой конкурс мог быть формой терапии, которая помогла ребёнку справиться с травмой.
Больше 5000 рисунков и писем, которые пришли на этот конкурс, показывает что эта тема все равно год после окончания войны была болезненной. Проведенный конкурс стал возможностью показать, насколько глубокую стигму в сердцах и умах детей оставил травматический опыт военного времени. Дети, которые практически все свое детство находились под давлением постоянного страха за свою жизнь и своих близких, видя чудовищность военных разрушений и человеческих трагедий, практически не знали никакой другой реальности, кроме войны.
Конкурс, в котором дети могли рисовать и описывать то, что они испытывали, имел двойную цель: с одной стороны, дети могли рассказывать о своем собственном опыте и страхах, о которых в послевоенной реальности они не могли говорить дома, где оплакивали своих близких; с другой стороны, в классах, полных незнакомцев, детки которые в повседневной жизни военного времени не имели возможности вместе повеселиться во дворе или стать друзьями, могли почувствовать близость и начать социализацию, увидевши что они все пережили тот самый ужас.
Потери среди польских детей и молодежи во время Второй мировой войны в результате уничтожения гитлеровцами были огромны:
- больше, чем 2 миллиона 200 тысяч детей погибло,
- 200 000 детей было доставлено в нацистскую Германию с целей германизации,
- 710 тысяч несовершеннолетних отправляли на принудительные, тяжелые физические работы,
- 1,5 миллиона польских детей после Второй мировой войны были сиротами, полусиротами, а также покинутыми детьми (22% всего молодого поколения Поляков), из которых 320 000 детей нуждалось в неотложной медицинской помощи в специализированных учебных, лечебных и медицинских учреждениях.
Следует добавить, что в Европе после Второй мировой войны было около 13 миллионов сирот и полусирот (Войтыняк, Радлинская, 1946, с. 17-18, Pietruszka, 1982, с. 429-432).
Масштаб военных потерь и масштаб потребностей иллюстрируется наглядным заявлением Эдварда Россета, который проводил исследования этой темы в 1975 году: в Лодзи в 1945 году «каждый шестой годовалый ребенок, каждый четвертый ребенок дошкольного возраста и каждый третий ребенок школьного возраста воспитывался без отца или без матери, или без обоих родителей"
Во время войны судьба польских детей была особенно жестокой. Они разделили судьбу своих родственников - они были казнены, депортированы на принудительные работы, отправились во все виды лагерей – в том числе и концлагеря. Они были лишены возможности получения образования.
Тысячи детей были вынуждены очень тяжело работать. Первоначально они были заняты в основном в сельском хозяйстве, а затем и в промышленности. Нижний возрастной ценз несовершеннолетних работников постоянно снижался. В конце 1943 года в 8-10 лет уже работали. Детям приходилось работать по 10-12 часов в сутки, их часто преследовали и подвергали телесным наказаниям. Они получали половину уже неадекватных рационов питания взрослых. Они страдали от истощения и недоедания, обезвоживания. Немцы также создали специальные исправительные лагеря для детей и молодежи. Среди них были дети, признанные преступниками - дети родителей, которые, как считается, угрожали рейху, и были убиты или помещены в лагеря. Молодые заключенные были «реабилитированы» системой изнурительной работы.
Немецкие оккупационные власти быстро пришли к выводу, что немедленная германизация польских территорий, включенных в Третий Рейх, не будет достигнута только путем расселения немцев на польских территориях. Концепция частичной германизации коренного населения, которая поддерживалась экономическими аргументами, становилась все более популярной. Германизированные семьи были источником новобранцев для вермахта, и улучшение их жилищных условий должно было повлиять на более продуктивную работу. Под влиянием этого аргумента Гитлер допустил массовую германизацию населения, проживающего в Силезии, а затем и в Померании.
Особенно жестокую и бесчеловечную форму приняла германизация польских детей. Похищение детей сопровождалось крупномасштабными кампаниями по перемещению населения. Начался поиск детей, соответствующих расовым критериям, установленным нацистскими властями.
Сначала были произведены обыски в детских домах. После детей-сирот пришло время детей от родителей, арестованных за участие в заговоре против германизации и детей от смешанных браков. В Германии были включены в кампанию дети польских подневольных работников. Дети были помещены в лагеря германизации, где они прошли детальное расовое обследование. Те, кто не соответствовал расовым требованиям, были отправлены в концентрационные лагеря, в том числе созданные специально для них (например, в Лодзи и Константинове) или убит в массовых экзекуциях.
Используя данные, содержащиеся в послевоенном издании «Война и ребенок», мы можем представить число казней, совершенных немцами в отдельных провинциях в 1939–45 годах. Среди убитых были дети разных возрастов, часто до 5 лет.
Белосток - 220 казней
Кельце - 640 казней
Катовице - 258 казней
Краков - 677 казней
Любельские - 1106 казней
Лодзь - 306 казней
Поморское - 263 исполнения
Жешув - 689 казней
Варшава - 772 казни
Каждая экзекуция касалась как минимум нескольких детей.
Самое большое количество казней в отношении к детям было зафиксировано в Меховском повете, где в августе 1942 года было убито 25 детей, а в последующие месяцы погибли другие – итого около сотни.
26 августа 1943 года 22 ребенка в возрасте от 1 до 15 лет погибли в Ясонове в Августовском районе. В районе Кельце, в городе Михнов, оккупант совершил 12-13 июля 1943 года жестокое преступление по расстрелу 48 детей в возрасте от 9 дней до 15 лет. 3 мая 1943 года в Струнах в Сандомире погибло 23 ребенка, возраст которых не превышал 13 лет. Восемь дней спустя, во Влошовском районе, 31 ребенок в возрасте от 2 дней до 14 умер в массовых казнях. В повете Высоке Мазовецке, в коммуне Яблонь-Добки, 8 марта 1944 года было застрелено около 30 детей в возрасте от 1 до 14 лет. 13 июля 1944 года в Имбамовице погибло 14 детей. В Мысленицком повете в Вишневой 18 сентября 1944 года оккупант совершил убийство 27 детей. 2 февраля 1943 года в Краятском повете было убито 53 ребенка в возрасте от 3 месяцев до 15 лет.
Чудовищное преступление было совершено на земле Люблина. В одном только Люблинском повяте в мае 1943 года нацисты расстреляли 200 детей, а весной 1942 года они организовали ликвидационную акцию для детского дома в Мадждан-Татарском, где было убито 320 человек. 29 января 1944 года 54 человека погибли в Сюминии в Томашув-Любельском повяте. 1 июня 1943 года 30 детей в Сохове в Замошском районе постигла та же участь.
Дети, которых отобрали с целей проверки подходят-ли они для германизации подвергались очень подробным исследованиям. Эксперты и врачи оценивали внешний вид и размеры органов, делали фотографии для сравнения с образцом и заполнялись специальные бланки. Потом было вынесено заключение. В принципе, ребенок мог попасть в один из трех стандартов - «желательный рост населения», «приемлемый рост населения» и «нежелательный рост населения». Благодаря этому немцы могли определить, кто подходит для германизации. Интересно, что родители тоже часто подвергались осмотру, и врачи пытались исключить возможность того, что у ребенка будет наследственное генетическое заболевание. Немцы также проводили психологические тексты, чтобы распознать характерные черты детей. Зачастую они были решающими при оценке возможностей ребенка. Затем тщательно отобранные дети были отправлены в Рейх, где они либо находились в немецких учебных центрах, либо учились в немецких школах либо были переданы в приемные семьи.
Параллельно была проведена акция по уничтожению польского языка у захваченных детей и изменение имён так, чтобы они звучали по-немецки. Если за ребенком ухаживала приемная семья, он участвовал в Лебенсборне и часто выдавали ему документы, подтверждающие немецкое происхождение. В то же время немцы размыли следы польских детей, которых забрали у их родителей, чтобы исключить возможность семьям найти своих дочерей и сыновей в будущем. Дети с диагнозом генетических дефектов часто подвергались эвтаназии или жестоким экспериментам.
С другой стороны, те из детей, которые успешно прошли расовые исследования, подвергались дальнейшей германизации. Их личные данные были удалены из файлов записей общего населения, чтобы удалить следы. Им были даны новые немецкие имена и фамилии, даты рождения были изменены, были выданы фальшивые сертификаты и приняты для усыновления в немецкие семьи. Очень сложно определить количество польских детей, подвергшихся германизации во время Второй мировой войны. Предполагается, что это было около 200 000. В результате исследований, проведенных после войны Польским Красным Крестом, только около 20% вернулись в Польшу, к своим семьям.
Германизация польских детей во время Второй мировой войны была элементом сознательной и осознанной политики немецкого оккупанта. Его последствия трудно оценить, потому что, помимо демографических потерь, он нарушил существующие социальные связи и лишил многих людей возможности развиваться в своей родной культуре и традициях.
Эльжбета Иневска
На основании материалов Института Национальной Память, статистических данных, собранных автором информации из архивов РП и упомянутых издании.